Ехиль Львович Белиловский (род. 01.07.1942)

Солдатский дневник (1962)

Прошло уже 44 года. И перечитывая свой солдатский дневник, я подумал, что он может быть интересен современному и будущему читателю. Особых приключений, значительных событий там нет – описаны армейские будни и отношение солдата к происходившему «за колючей проволокой». Ни слова вымысла.
Примечательна уверенность автора в том, что армия будет упразднена, поскольку ее существование бессмысленно.
Тогда дедовщина не приобрела еще столь угрожающих форм, как теперь. Да и в «учебке», куда я попал, не было старослужащих, кроме сержантов. А позже, к концу трехлетней службы были понятия «дед» и «салага», но издевательств не припомню.

29.03.1962

Я хочу начать писать дневник для того, чтобы когда-нибудь вспомнить с подробностями о том, как служилось в армии. Я убежден, что лет через 30 армии существовать не будет, а если и будет, то ничего дикого в ней не останется. Очевидно, лет через 50 люди будут смотреть на нас так, как мы смотрим на людей, которые жили при крепостном праве.

Я буду писать обо всем. Некоторым деталям я счас значения не придаю, но писать о них буду, если покажется, что в будущем они будут представлять интерес. Постараюсь не только документально передавать факты, но и описывать свое настроение. …

Служить в армии нужно 3 года, и лично для меня это время пройдет без всякой пользы. Служба- это долг. Три года улетают в трубу. Заниматься чем-нибудь полезным нет возможности. Пусть эта тетрадь останется в назидание.

Начну с самого начала. 7 декабря 1961 года к 5 часам дня я пришел на призывной пункт. В партии, куда я попал, было человек 100. 90% всех призывников были одеты в телогрейки, которые до призыва одевали на работу, если не на работе. Все, конечно, были навеселе. Нас разместили в автобусах и повезли во Дворец культуры завода «Большевик». Было предложено оставить все спиртные напитки у родственников. Но кое-кто спешил поскорей распрощаться с гражданской жизнью и пил из бутылок. Одна такая бутылка была разбита по дороге о мостовую офицером, который сопровождал нас. Во жворце перед нами выступили несколько человек: представитель завода, сержант срочной службы, Герой Советского Союза. Их речи передавать не стоит, да я и не помню, что они говорили. Запомнилась только фраза» У нас в стране идут в армию добровольно: кто хочет, тот идет, а кто не хочет, тот тоже идет».

К слову, не могу сказать, очень хотел служить, но и не боялся армии. Я легко примиряюсь с тем, что неизбежно.

После собрания мы приехали на вокзал, сели в обычный поезд. Несколько человек ухитрились потерять в суматохе все свои вещи. В дороге группами ужинали, свалив вместе, что у кого было. Через 4 часа мы были уже в Бердичеве. Нас кое-как построили, посчитали и повели на сборочный пункт. Была ночь, серая масса с рюкзаками и чемоданами шла по городу. Если встречалась женщина лет до тридцати, слышалась полупохабная реплика. Кто-то затянул песню, ее подхватили, потом пели пародию на эту песню.

Ночевали мы в клубе воинской части. Положили на пол несколькими рядами тюфяки. Мы легли вповалку, не раздеваясь, положив под голову мешки. Утром я вевые попробовал армейскую кашу, и она мне не понравилась. В солдатской столовой за каждый стол садится 10 человек: 5 с одной стороны, 5 – с другой. Скамья для пяти человек, стол накрыт клеенкой, железные тарелки, ложки, кружки. После того, как все поедят, стол вытирают куском хлеба или бумаги.

Потом мы прошли медицинскую комиссию. Нас распределили по разным частям. Я попал в пехоту.

01.04.1962

Продолжаю. Отобранных в сержантскую школу повели в другой конец города к месту службы. По дороге кто-то заговорил с двумя девушками, если их можно так назвать, они начали отвечать и прошли с нами полдороги.

Дневальный по контрольно-пропускному пункту открыл перед нами ворота. Мы вошли в военный городок. Ворота закрылись. Асфальтированные дорожки, спортивные городки с брусьями, перекладинами, конями и т.п., кюветы, посыпанные песком. Мусора нет нигде, много плакатов, портреты лучших солдат.

Теперь нас передали старшинам рот. Ко мне подошел какой-то гражданский парень (наверно, он перелез через забор) и попросил у меня полупальто. Все равно сейчас мы должны переодеться, и наши вещи пропадут. Я снял и отдал ему это полупальто. Вечером нас повели в баню. У некоторых новобранцев к этому времени из одежды почти ничего не осталось. Они не просто отдавали вещи, а продавали их. Из бани мы вышли уже в новом обмундировании. Разговоры о том, что вещи пропадут, оказались ложными. Те, кто хотел, отправил их позже домой. А остальное пошло для чистки оружия и в руки старшины.

Был вечер. Нас отвели в казармы. Там уже спали. В четыре ряда стоят двухярусные кровати, между одной-двумя тумбочка, ватные матрасы, подушки набиты сеном, около каждой кровати табуретки, на которых аккуратно сложена одежда спящих, впереди стоят сапоги. Сложены вещи везде одинаково. У входа в казарму все время стоит дневальный. …

На следующий день наша рота была на стрельбище. Группу, в которой был я, начал учить ружейным приемам сержант Юрьев, мой теперешний командир отделения. Было холодно, мы замерзли на месте. Чтобы нас согреть Юрьев приказал: «До того куста и назад бегом марш!». Мы побежали. Надо было пробежать метров 150. Этот метод согревания был для меня нов и дик. Один из новоприбывших, Коля Луговец, сказал сержанту, что он бегать не может, потому что его тошнит после бега. Теперь он бегает вместе со всеми побольше, чем 150 метров. Во время стрельбы я познакомился со старшим лейтенантом Бабенко.

- Откуда?

- Из Киева

- Земляк. Какой национальности?

- Еврей! – я старался произнести это слово как можно тверже.

Это вопрос он задал мне через месяц и, когда я ответил, сказал: «Это значения не имеет. У нас в стране все равны». Это очень ограниченный человек. Любит орать. Один раз я попал к нему на политзанятие, он рассказывал о стране и неправильно называл ее. Дубина!

06.04.1962

Вчера погода испортилась, а позавчера она была очень хорошей. Наше начальство решило провести кросс на 3 км. Нужно было бежать по асфальтированной дороге в шапках и ремнях. Никогда до этого я не бежал 3 км. Сначала старался быть в группе лидеров. Впереди шел Миша Олексюк, дальше уверенно вел всех сержант Коваленко. У меня не хватило воли, и я начал отставать. Коваленко остановился, чтобы подгонять отстающих. Мои сапоги становились все тяжелее; я не выдержал и пошел пешком. Потом снова побежал. Так с остановками я пробежал 3 км за 13 мин. 27 сек. Чтобы уложиться в 3 разряд, нужно было пойти за 12 мин. Четыре человека из взвода выполнили 3 разряд, а курсант Морозов уложился во второй. Во время бега Миша Цуприк подцепился на попутную машину и проехал немного. Пришел последним Иван Коваленко, однофамилец и тезка сержанта, который буквально заставил его бежать. После бега все кажется легким, а когда бежишь, ничего не хочешь, кроме отдыха. Ноги у меня болят до сих пор.

Сегодня после занятий старшина Брудь послал несколько человек на работу на склад к своему коллеге. Мы перекладывали с места на место мешки с мукой. Когда мы кончили, зав.складом хотел дать нам в награду буханку хлеба или еще что-нибудь. Но на склад пришли за продуктами другие солдаты, и он при них постеснялся разбрасываться тем, что ему не принадлежит.

В нашем военном городке есть солдатская чайная, где можно купить пончики, конфеты, печенье, булочки, иногда колбасу, сметану, пирожные. До тех пор, пока солдаты не истратили деньги, привезенные из дому, там были длинные очереди. Несколько дней после получки также очереди появляются снова. Когда есть деньги, нехватает того, что дают в столовой. Проходит неделя после получки (солдат получает 3 рубля 80 копеек в месяц), и в чайной пусто. Продавщица скучает.

7.4.1962

Сегодня я был дневальным по роте. Только что сменился. На сутки назначаются три дневальных. Сменяя друг друга, они все время стоят у двери. Кроме того, нужно поддерживать порядок на территории роты: подметать, мыть полы, вытирать пыль и т.п. Но самая приятная обязанность – это собирать окурки.

Неделю назад я стоял на контрольно-пропускном пункте. Стемнело. Невдалеке от меня появились пара девушек, которые гуляли. Они периодически подходили ко мне метров на 20, и я решил, что они хотят меня развлечь.

- Девушки, можно вас на минутку?

Молчание в ответ . Я прошу подойти поближе. Они отвечают, что при желании я могу подойти к ним.

- Но я же на посту!

Они не подходят. Меня сменят второй дневальный, и я свободен. Подхожу к ним и начинаю что-то говорить. Офицеры, что проходят мимо, не стесняясь, рассматривают нас. Темно, я плохо вижу собеседниц.

- Вас, наверно, зовут Любой?

- Нет. Почему вы даете мне такое сельское имя?

- Но ваше имя начинается с буквы Л. Правда?

- да.

- Ну, значит, Ляксандра?!

- Первая буква Л , а не О.

- Олена? Нет? Олеся? Красивое имя.

Выясняется, что вторую зовут Нелей, что они дочери военнослужащих, что учатся в десятом классе, Что в Бердичеве они живут относительно недолго.

- Что вы находите интересного в Бердичеве?, - спрашиваю я.

- Полно евреев. Второй Иерусалим.

Каково? Я перевожу разговор на что-то другое. Мы договариваемся встретиться в воскресенье в 6 часов у кинотеатра в городе.

В воскресенье в половину шестого я и еще несколько ребят были возле кинотеатра. Мы хотели посмотреть фильм. Появились две девчонки, похожие на тех, с которыми я разговаривал. Теперь было светло, и они мне не понравились. Кроме того, я не был уверен, что это те, с которыми я договорился встретиться. Шести часов еще не было, и я не подошел к ним. Они отошли куда-то, и больше не появлялись.

Не знаю, зачем я это пишу.

9.4.1962

Однажды перед политинформацией в ленинскую комнату вошел с.л. Бабенко и сказал: «Сейчас с вами проведет беседе заместитель командира батальона. Сидите тихо, потому что еще не раз с ним столкнетесь, а он плохое долго помнит». Майор Иванов оказался человеком лет сорока, начинающим лысеть, подтянутым. Не помню все, что он говорил тогда. Запомнилось: «Сейчас самая нужная профессия на земле – это профессия солдата». Еще он говорил отом, как нужна человеку Родина. Он служил одно время за границей и так соскучился по родному языку, что был в восторге, услышав русскую ругань.

В другой раз он собрал вокруг себя полбатальона и рассказывал о какой-то, якобы существующей, похабной игре. « солдат должен уметь хорошо стрелять, заниматься спортом. Что это за солдат, который играет в шахматы?». Я не знаю, он так думает или это было сказано в экстазе.

Иванов является грозой батальона. Его боятся (я не нахожу более точного слова) больше, чем комбата, потому что то более человечен. Иванов напоминает Скалозуба из «Горе от ума», но его следует уважать, т.к. он считает свою работу нужной и главной, и делает ее не за страх, а за совесть. Он очень криклив, и я не уверен, что с ним можно разговаривать спокойно, по-деловому. Недавно он принимал у нас зачеты по строевой подготовке. Своими окриками он вышибал из курсантов то, чему они уже научились. Поэтому многие ходили хуже, чем обычно. Мне он сказал, что я со временем научусь ходить, а пока поставил тройку.

11.4.1962

Только что сержант Волков проводил с нами занятия по уставам. Он – парень неглупый, ротный комсорг, имеет много других нагрузок, член партии. Готовится к поступлению на факультет журналистики в Московский университет. Себя он чувствует образцовым сержантом. Особенно обижаться на него, как и на других сержантов нашего взвода, нельзя. Иногда, когда он в ударе, начинаются построения через каждые 15 минут. Разговаривает он с нами, как воспитательница с детьми в детсаде, когда он воспитывает нас убеждением. Сегодня он разъяснял положения устава и втолковывал нам необходимость жить строго по уставам. Сам он такой необходимости не видит, но устав заставляет его лицемерить.

Меня он считает не совсем таким, как остальные, и однажды признался, что стесняется при мне ругаться, хотя делает он это редко.

12.4.1962

Коля Луговец недели две назад был в Киеве в отпуске (по семейным обстоятельствам ему дали отпуск на 4 суток), заходил к нам домой и рассказывал нашим о службе, ничего не приукрашивая. Только что я написал письмо Мире, в котором пишу: «… Теперь о том, что рассказал вам Коля. Не могу сказать, что он лгал, но... На нас вешают не 40 кг, а раза в 2-3 меньше; бегаем мы счас значительно меньше прежнего, и бегать теперь совсем легко; однажды нам дали плохую капусту, но это было однажды, а вообще нам дают разнообразную пищу, которой дома и в глаза не видели; хлеба нам дают ровно столько, сколько требуется; если дать больше, то хлебом будут вытирать столы, разбрасывать, и он пропадет без толку (нам дают в сутки 450 г черного и 300 г белого хлеба). Коля говорит, что он умышленно упирал на плохое, чтобы вы побольше высылали мне денег. А я ему ничего не говорил на эту тему до его поездки».

15.4.1962

Вчера наш взвод заступил в караул. Развод суточного наряда производится ежедневно. Дежурный по части проверяет на разводе внешний вид караульных и дневальных, знание ими своих обязанностей, уставов. Дежурным по части заступал офицер не из нашей роты, поэтому нас предупредили, что будут придираться к нам. Замечаний по внешнему виду не было, но уставные положения ребята отвечали нетвердо. Капитан Кучеров пообещал проверить наши знания и службу еще на постах.

Стоять на посту сейчас стало хорошо: не холодно. Мы теперь освоились со службой и не боимся нарушать правила, но делаем это так , чтобы не было заметно. Я взял на пост книжку и немного читал. Потом мы с Мишей Олексюком сошлись (он был на смежном посту) и болтали. Когда подходило время смениться, мы расходились. Ночью проверяющий пошел проверять посты. Начальник караула стар. лейтенант Дяченко шел с ним с фонарем в руках. Мы с Мишей заметили свет фонаря метров за 150 и заняли свои места.

Ночью, когда я был в караульном помещении, пришел дежурный по части. В это время разводящий увел сменяться смену. В караулке должка была оставаться бодрствующая смена, но ребята легли и заснули. Дежурный устроил нам разнос, он начал спрашивать обязанности часовых и придираться к каждому слову. Но и без придирок мы ничего не знаем.

Я удивляюсь нашему взводному Дяченко. Все шишки валятся на него, а он никак нас не наказывает. Он только сказал, что нужно выучить обязанности, нарисовал карикатуры в «Боевом листке» и потом шутил с нами. Будь на его месте Бабенко, он кричал бы полночи, не разрешил бы отдыхать до тех пор, пока ему не ответили буква в букву, съел бы нас живьем. Нам повезло, что мы попали к такому командиру.

17.4.1962

Для обслуживания солдатской столовой из числа курсантов выделяется наряд из 11 человек. Вчера (второй раз за время мой службы) я попал на кухню. Чтобы не вымазать свою одежду, рабочие на кухне одевают специальное обмундирование. Он настолько грязное, что от него воняет и из зеленого цвета стал черный. Сейчас потеплело, и в отдельных местах возле кухни пахнет примерно так, как в зоопарке в слоновнике.

Наряд заступает вечером. Получаем продукты и приступаем к чистке картофеля. Нужно было почистить 400кг. Чтобы помочь нам немного, дежурный по части (командир нашей роты Негров) ловил солдат, куривших в неположенных местах, и отправлял в наказанье на кухню. Есть на кухне электрокартофелечистка, но она постоянно неисправна. После ужина одни идут убирать зал, другие мыть посуду, третьи – драить котлы. К 12 часам порядок был наведен, мы еще час почистили картошку и отправились спать. Утром, когда мы пришли на кухню, завтрак уже был готов. Оставалось только накрыть столы. Когда это было сделано, мы взяди себе тройную порцию завтрака. Потом снова мытье посуды, чанов и полов. И так до конца дня.

18.4.1962

Только что нас привели с ужина. Мы почти везде ходим строем. Поначалу было дико ходить в столовую в строю, теперь привык. Перед тем, как отпустить, нас тщательно выравнивают, подают команды «Равняйсь! … Смирно! … Отставить! … Равняйсь! … Смирно! … Разойдись!»

Утром до завтрака мы грузили землю с кучи на автомашину и перевозили метров на 100, где будет клумба. К нам подошли начальник штаба и командир батальона. Один говорит другому: «Сейчас мы перевозим землю отсда туда, а приедет какая-нибудь шишка и прикажет перевозить ее назад». Это очень типично для армии. …

Мой сосед по койке Петр Данчура очень бурно реагирует на слово «Бандера». Иногда так называют украинцев-западников. Однажды за то, что его так назвали, он начал драться. Я спросил его, какое он имеет отношение к бандеровщине. Оказывается , его отец был избран председателем колхоза и жил под страхом смерти до 1952 года, до тех пор, пока бандеровцев не стало.

Я забыл написать, что очень часто, когда мы идем строем, подается команда «Запевай!», и приходится петь.

24.4.1962

После ужина в нашем клубе показывали кинофильм «Сверстницы». Несколько человек, которые уже видели этот фильм, пошли в соседний полк на другую картину. На вечерней проверке присутствовал комроты капитан Негров. Трех человек из нашего взвода не оказалось в строю. Негров отправил на поиски отделение Волкова и послал за Дяченко. Взводный уже спал, когда за ним пришли.

На следующий день мы сдавали зачеты по политической подготовке. Совсем недавно мы их уже сдавали и сдали довольно неплохо. А вчера дело шло хуже. Я стоял перед проверяющим и глотал воздух, как рыба. Поставили 4.

Дяченко объявил по два наряда Морозову, Лазутке и Сухину за самовольную отлучку и по наряду Наговскому и Олексюку за то, что они сидели на посту возле караульного помещения.

Вчера мы снова заступали в наряд. Я попал дневальным по контрольно-техническому пункту на пару с Луговцом. Обязанностью дневального по КТП есть впускать и выпускать машины в парк, следить за порядком. Один из дневальных должен стоять у входа в парк, другой в это время заниматься уборкой или еще чем-нибудь. Ночью мы стояли по 5 часов: один стоит, другой спит. То, что от нвс требовалось, мы делали без напоминаний; дежурному по КТП это понравилось и, когда мы сменялись, он передал записку для командира роты, где просил нас поощрить.

Раньше я страдал, что время уходит впустую, а сейчас к этому привык. Теряю недели, месяцы и принимаю это, как должное.

Жарко. Сегодня было 26 градусов. Из дому пишут, чтобы я не жалел денег. Но сейчас стало хватать то, что дают в столовой.

25.4.1962

У меня нет времени, чтобы записывать все. Многое пропускаю, т.к. впечатления несвежи, записи грешат неточностями.

На днях было полковое комсомольское собрание. Доклад о пленуме ЦК КПСС, прения. Общие фразы, призывы. Соревнование в пустословии. Говорят о том, что один курсант хороший, другой отстает, один помогает отстающему, и тот подтягивается. Все решения принимаются единогласно.

Вчера ко мне приезжал Жора Невгод (мой друг с нашего двора). Но я в это время работал на кирпичном заводе (грузили кирпич), и меня не нашли. Он уехал, так и не увидев меня. Передал сетку с провизией ? колбаса, булки, пирожки, печенье, тюлька, банка компота. Все это я уже уничтожил с помощью ребят нашего взвода.

Посмотрел, как работают на кирпичном заводе. Работают там в основном женщины. Работа очень тяжелая, приходится все время переставлять кирпичи. Нельзя сказать, что не механизации, но можно все автоматизировать. Был в горячем цеху. Это ад.

1.5.1962

Мы принимали участие в демонстрации. Строевым шагом по команде «Смирно!» нужно было пройти метров 70, соблюдая равнение и повыше поднимая ногу. Пехотинцы ходят лучше, чем другие части. Тренировали нас до этого почти каждое утро. Это изрядно надоело.

Обычно мы бываем в наряде раз в неделю. Но за последние 2 недели наш взвод 7 раз ходил в наряд. В позапрошлый раз мы охраняли склады, и наши посты были смежными. Можно сойтись на стыке двух постов и болтать. Часов в 6 утра собрались трое часовых, чтобы не было скучно. Если бы пришел проверяющий, то на первом посту он часового бы не нашел. «В такое время проверяющие не ходят», - сказал Розин (к 1 мая ему присвоили звание ефрейтора). Но мы все же разошлись по своим постам. Буквально через 5 минут пришел проверять караул комбат. Все правила были соблюдены, он остался доволен нашей службой и объявил благодарность Розину и 2 суток увольнения мне. Прийди он на 10 минут раньше, можно было попасть на гауптвахту.

Вчера я стерег арестованных на гауптвахте. Их камеры находятся в полуподвале. Общие камеры имеют площадь метров квадратных по 15, одиночки – метра по 3. Кормят арестованных не хуже, чем нас. Особенно они не перерабатываются. Курить берут у караульных. Когда они не работают, их запирают на замки в камерах. Моей обязанностью было следить, чтобы они не портили имущество в камерах, не причинили себе вред. В общих камерах стоит стол и скамья, в одиночных нет ничего. Ночью в камеры вносят топчаны.

Расскажу немного о сержанте Коваленко. То, что от него требуется, он знает в совершенстве. Приемы ходьбы показывает образцово, отлично знает материальную часть оружия и т.п. До армии он жил в селе в Черкасской области, окончил 7 классов. Ему осталось служить меньше полугода. Он собирается жениться на какой-то девушке из Бердичева. Мы разговорились с ним о политике, о коммунизме. Он думает и имеет свое мнение. Уже только за это можно уважать человека. Единственный его недостаток – это умение рычать на курсантов. Он аж зубами скрипит, когда что-то не так.

4.5.1962

1 мая я ходил в город в увольнение. Позвонил по телефону домой, был в кино, потом пошел в городской парк на танцы. Военных там чуть ли не половина. На танцплощадке такая толчея, что трудно повернуться. Некуда больше ходить солдату. Раздражает, что надо следить за часами (чтобы не опоздать на вечернюю проверку).

2 мая на нашем стадионе был спортивный праздник. Свое искусство показывали артиллеристы, медики, саперы, пехотинцы. Залпы, ракеты, автоматные очереди. Получилось хорошо.

Сегодня у Коли Жихарева родилась дочь.

11.5.1962

Сегодня начался летний период обучения. После праздников были так называемые каникулы. Мы неделю работали. Рыли землю, строили стрельбище, сеяли кукурузу, точили пилы и т.п. – армия учит всему.

Сейчас стало легче служить. Может быть, это только кажется. Заняты мы весь день, но он не так уплотнен, как прежде. После подъема мы одеваем брюки и сапоги и выбегаем на зарядку с голым торсом. Моросит дождь, но это не мешает. Пробегаем около километра. Теперь бежишь запросто, не, что в первые месяцы.

Миша Цуприк сидит на гауптвахте. Его посадили туда за то, что он пришел из увольнения пьяным. Это было перед маем. А посадили его после того, как он опоздал на вечернюю проверку.

26.5.1962

Сегодня ночью я приехал из Киева. За последние две недели я ездил домой три раза и в сумме пробыл там 10 дней. Посылали меня в командировки за дефицитными материалами: текстолитом, тумблерами, сигнальными глазками, сверлами и др. кое-что я не достал, но начальство осталось довольным. Ехал я за свои деньги. Хорошо чувствовать себя гражданским.

28.5.1962

По приказу начальника штаба полка позавчера выщипывали траву на кюветах центральной аллеи. Работа дурная. Дорожки после очистки выглядят немного аккуратней. Но заниматься такой работой заставляют только в армии. Никому это всерьез не нужно.

Погода летняя. Жарко. Зверского аппетита уже нет. В чайную даже не тянет. Рота через день ходит в наряд. Занятий почти нет. Сегодня было два часа политподготовки. Потом пошли на речку нелегально. Дяченко повел нас стирать обмундирование. Плавали, загорали. Немного занимались теоретически боевой подготовкой.

30.5.1962

Сегодня после развода у нас были занятия по тактике. Тема: действия солдата в разведывательном дозоре. Дяченко назначал из курсантов командира дозора. Вперед были посланы два человека в засады. Их нужно было обнаружить и «уничтожить». Игра в войну почти такая же , в какую я играл в детском саду. По дороге форсировали речку. Сначала перелезли по остаткам «разрушенного» моста, а потом переходили вброд. Жарища. Все были мокрыми от пота. Сегодня снова заступаем в караул.

5.6.1962

Один раз ночью нас хотели поднять на погрузку грузов. Мы даже успели одеться, но прибежавший старшина роты Брудь отвоевал нас, и мы снова пошли спать.

Вчера дежурным по роте заступал Петя Лазоренко (мы с ним приехали вместе из Киева). Он довольно глупый парень. Перед этим старшина похвалил какого-то дежурного, который строго принимал порядок в казарме. Вчера Петя буквально загонял старый наряд: нашел пыль за батареями, на лестнице, заставил протирать все. Придраться можно даже после генеральной уборки, а сейчас… Петя ходил жаловаться на огрызающихся дневальных старого наряда. Старшина заставил их делать то, что требовал новый дежурный. Настроение у старшины испортилось. Он заглянул в какую-то пирамиду, где стоит оружие, и заметил беспорядок.

«Рота, тревога!!!», - раздалась команда.

Через несколько минут мы уже стояли в строю с оружием, снаряжением, полностью готовые к бою. Старшина начал проповедь: «Сколько можно вас учить? Ребенок и тот поймет. Вот когда я был курсантом!» и т.д и т.п. Потом он вызвал Жихарева, который улыбался, когда он говорил, и приказал ему мыть пол в ленкомнате.

Сегодня утром кто-то из сержантов приказал Жихареву постричься. Он не то отказался, не то сказал, что сделает это позже. Во время химического тренажа и приказал немедленно постричься наголо. Иногда Коваленко любит показать свою власть. Вообще, сержанты не любят Жихарева, потому что он считает себя умнее их и не скрывает этого. Жихарев постригся наголо. Он еще долго скрипел зубами, но это бесполезно: командир всегда прав, а искать справедливости в армии бессмысленно.

11.6.1962

Перед тем, как я ездил домой, я по телефону звонил в Киев, чтобы узнать, можно ли достать тот материал, за которым меня посылали. Начштаба полка дал мне тогда 1 рубль на переговоры. В Киеве я покупал кое-что за свои деньги. Теперь, когда он отдавал мне эти деньги, он вычел вышеуказанный рубль, я ничего ему не сказал но это свинство. Три раза я ездил в Киев по их заданию, а они на дорогу не дали ни копейки, а теперь вычитывают даже за телефонный звонок.

Сегодня прямо с подъема пошли бежать 3 км. В этот раз я пробежал всю дистанцию, ни разу не переходя на шаг.

30.6.1962

Я пропускаю слишком много (нет времени, а иногда настроения). То, что я записываю, не самое интересное и типичное, бывает материал и получше. Написанное нельзя считать чистой правдой, потому что оно неполно.

6.6.1962

Вчера после отбоя ребята медленно ложились, шумели. Это не понравилось старшине, и он скомандовал: «Подъем!». Пришлось встать, одеться. Нас повели на вечернюю прогулку. Мне эти прогулки казались особенно дикими сначала. Подавалась команда «Запевай!». Теперь мы обычно на прогулку не ходим, хотя она внесена в распорядок дня. После прогулки рота улеглась быстро и тихо.

Мне вспомнилась одна мера наказания, о которой я не писал. Ее применяли у нас раза три-четыре. На пол выливается 5-10 ведер воды (пол асфальтовый не пропускает воду). Она растекается по комнате, образуя слой в несколько сантиметров. Наказуемый должен убрать воду. Черпать ее невозможно, приходится, вооружившись тряпкой, промокать и выжимать до тех пор, пока не станет сухо.

13.6.1962

В прошлое воскресенье ходил в город в увольнение. Там мы с Жихаревым, Лазуткой и Олексюком купили бутылку водки и бутылку вина. Зашли в какую-то подворотню. Оказалось, что в этом доме шел капитальный ремонт. Мы зашли в пустую комнату, взяли стакан у жильцов. Закусывали двумя булочками. Потом пошли в столовую.

Вчера мы были на Скраглевском стрельбище. Вечером мы с Олексюком сказали, что идем собирать землянику, и направились в ближайшее село. Там мы встретили Лазутку и Хоманько, который играл на баяне одного деревенского паренька. Под луной начались танцы. Пришли девушки. Меня удивило, что они хорошо одеты, имеют модные прически. Танцевали мы около часа. Неожиданно появился сержант (его я не знаю) и сказал: «Лазутка. Хоманько и вы! За мной! Вас ждет майор Иванов». Мы втроем сразу пошли за ним, а Лазутку будто ветром сдуло. У него это уже вторая самовольная отлучка, и он боялся попасть под горячую руку. Майор стоял в метрах двадцати в расстегнутой гимнастерке, широко расставив ноги.

- Что? Хотели меня обмануть? … Я вам покажу! Подождите только, сейчас зайдем в лес.

Ругаться он умеет. На меня его ругань не действует. К счастью, было темно, и он не видел, что я улыбаюсь. Мы шли по лесу впереди него, и он светил нам фонариком в спину. Раздалось резкое «Стой!». Иванов всем своим видом показывал, что собирается устроить избиение.

- Кто вас повел туда? Лазутка?

Я сказал, что мы ходили в одиночку. «Так это ты?» - он направил пучок света мне прямо в лицо. «Пошли!» Когда мы пришли в лагерь, он ругался еще полчаса.

- Женихи! Все спят, а они пошли гулять! У вас х.. , как астраханские селедки! … Ваше счастье, что было много свидетелей. Попадись вы мне по одному, то до утра ползли бы в лагерь. Я вас научу! Я не побоюсь превысить устав, и можете жаловаться.

Он употреблял выражения, которые я воздерживаюсь привести.

Утром перед строем взвода он опять ругался на чем свет стоит. А Лазутка появился после того, как он отпустил нас. Майор объявил всем четверым по 5 суток гауптвахты.

-Я пролетарский командир. А не …

Не знаю, будем ли мы сидеть на губе. Наверно, нет. Сегодня мы уже в Бердичеве. Заступаем в наряд по кухне.

21.7.1962

Недавно Петя Лазоренко получил письмо от своей киевской коханой. Она просит не расстраиваться и сообщает, что ошибалась раньше, когда думала, что любит Петра. Теперь она встретила человека, который … «Не огорчайся! Ты еще найдешь сеье подругу жизни», - пишет она.

Сержант Анатолий Волков уезжает в Москву. Там он будет поступать на факультет журналистики университета. Настроение у него прощальное. Даже сплохим, но привычным, расставаться не очень легко. Перед строем роты Негров пожелал ему не возвращаться в часть. Дело в том, что не поступивший в вуз должен дослуживать.

29.7.1962

Несколько дней назад я на посту читал газету, усевшись в сено, и попался. Один офицер проходил мимо и заметил меня. Потом Негров выводил меня перед строем и читал нотации.

Вчера несколько человек из нашего взвода вернулись из увольнения пьяными. Одни дошли самостоятельно, а Морозова привел из города старлей Дяченко, а Сухина дотащил Жихарев. Они настолько окосели, что не помнят даже, что делали тогда. Дежурным по части был офицер из нашего батальона, и , хотя они не отметились у него, он не доложил об этом командиру полка, но доложил о пьяницах из другого батальона. Им на разводе командир полка объявил губу. А Морозову и Сухину комбат объявил по 5 нарядов и приказал их наголо подстричь, что уже сделано. Целое воскресенье они работали у старшины.

Вчера меня вызвал наш командир роты Негров и сказал. Что у меня есть возможность поехать учиться в военный институт иностранных языков без вступительных экзаменов. Там сейчас недобор, и от полка требуется два человека. После окончания института присваивается звание лейтенанта административной службы и направляют работать переводчиком. Предложение довольно заманчивое, и Негров был удивлен, когда я отказался. Поразмыслить есть над чем. Я не поеду туда главным образом потому, что это ставит крест на гражданской жизни., навсегда лишает меня свободы.

5.8.1962

Несколько дней жили на Скраглевском стрельбище. Стреляли, работали, стояли в оцеплении. Работа была в основном земляная: резать дерн, делать брустверы, дорожные работы.

В оцеплении стояли по два человека. Необходимо не пропускать на полигон автомобили, людей и скот. Рядом с моим постом была деревня. Оттуда приходили мальчишки, пасшие коров, приносили яблоки и вишни, рассматривали наше оружие. Пас корову дед 87-и лет. Борода, старенький пиджак, худые штаны, босые ноги пожелтели от солнца и земли. Не он вел корову а веревке, а она его. Жаловался, что утром ему не дали кушать, что он никому не нужен теперь. Своих детей у него нет, но у жены есть дочь, внучка.

Стоять в оцеплении хорошо: сам себе хозяин. Можно читать, спать по очереди.

7.9.1962

Командир роты выходит из своей палатки, слышит разговоры в палатках, а отбой уже дали, и говорит старшине, который стоит рядом: «Старшина! Почему шум в палатках?». Старшина приказывает дневальному: «Подайте команду роте «Прекратить шум!»». Дневальный кричит:»Рота! Прекратить разговоры!».

12 августа мы выехали в летний лагерь. Вернулись на зимние квартиры сегодня. Лагерь находится в поле, рядом с сосновым лесом. Ровные ряды палаток, между ними дорожки и полосы земли, по которой ходить нельзя. У входа в каждую палатку на песке при помощи камешков, шишек и т.п. пишут лозунги: «Слава КПСС», «Каждую пулю в цель» и т.п. В палатке живет отделение (7-10 человек). Отдельных кроватей нет, постель общая. Это даже лучше, т.к. в холодные ночи теплее спать. Еще в палатке сделаны полочки для мыла, котелков, уставов и др. И всё. Столовая, клуб, классы под открытым небом. Скамьи сделаны из земли и дерна. Есть строевой плац, физкультурный городок с турниками. Брусьями, конями, волейбольной и баскетбольной площадками, футбольным полем. Умывались в ручье или в болоте вместе с жабами. Часто нам показывали кинофильмы, в основном старые. Несколько раз стреляли из автоматов, один раз из гранатометов. При стрельбе из гранатомета возле уха взрывается 0,2 кг пороха, у меня потом 2 недели звенело в ушах. Из автомата стреляли ночью с помощью специального прицела, а днем выполняли довольно трудное упражнение: лежа в противогазе нужно поразить пулемет, потом 2 фигуры с остановки за 7 секунд (3 показа) и 2 бегущих фигуры. Сначала многие не выполняли упражнение. Тогда было приказано заниматься только изготовкой. С завтрака до обеда мы лежали на огневом рубеже, ходили в атаку и снова лежали, направив автоматы в сторону целей. Такие занятия зимой были неприятны, т.к. было холодно и намокала одежда. Потом мы отстреливали это упражнение снова. Результаты были лучше.

Сержант Волков возвратился продолжать службу. Он набрал 14 баллов из 20 и не прошел по конкурсу. В университет. Настроение у него не очень уж испорчено.

14.9.1962

14 сентября ко мне приехали мама с Миррой. Мне дали увольнительную на двое суток. Жили в гостинице в отдельной комнате. Сегодня они уехали.
У Дяченко неприятности. Негров обвиняет его в халатном отношении к службе.

23.9.1962

Сегодня воскресенье. А у нас воскресник по уборке картофеля. После завтрака мы под оркестр вышли на работу. Работали попарно: один рвет, другой собирает. Каждая пара должна была собрать по 600 кг картошки. Выполнили. Время от времени оркестр играл польки и вальсы. ..

Вчера был я рабочим по кухне. Весь день мыл посуду. Даже ночью мне снились ложки, тарелки и бачки.
Сейчас у нас зачеты. Стрельбу у нас во взводе почти все выполнили на отлично, а я на тройку. Это случайно так вышло.

1.10.1962

Позавчера был дежурным по роте. У тумбочки не стоял, а работал вместе с дневальными. Старшина почти никаких замечаний не делал. Начался листопад, приходится часто подметать.

…

21.10.1962

В прошлую субботу я ходил в город в увольнение. В Бердичеве гастролировал Молдавский театр оперы и балета. Пошел смотреть «Лебединое озеро». Попросил продлить мне увольнительную у коменданта города (он был в числе зрителей). Тот разрешил остаться до конца. Рядом со мной сидела девушка, с которой я потом договорился встретиться в следующую субботу. Но в увольнения никого не пускают, мотивируя это тем, что завтра начнутся выпускные экзамены и надо к ним готовиться. Тем не менее в субботу после обеда мы работали на закваске капусты.
Сегодня воскресенье. В клубе части организовали лекцию-концерт о творчестве Соловьева-Седого. Довольно неплохо.

5.11.1962

Я задумал писать этот дневник, чтобы запомнить самое трудное. Но начал его писать, когда трудное было уже позади. По настоящему нас гоняли первые 2-3 месяца. Сейчас мы можем наблюдать, как гоняют молодых курсантов. Учебный год у них начнется в январе, но строевая им уже надоела.

Некоторые из наших курсантов уже уехали в другие части служить командирами отделений. На днях уедем и мы.
За границу.

Еще два года служил я в Венгрии под городами Хаймашкер и Таб.
За пару недель до дембеля в октябре 1964 года в ротном «Боевом листке» красовался мой вирш:

Мы вместе бегали кроссы,
«Стой! Кто идет?», - кричали,
Вместе мёрзли в морозы,
В бронниках вместе спали

На вахте, в лесу и в болоте
Нам не страшна усталость.
В царице полей – пехоте –
Служить нам немного осталось.

Уедем домой мы скоро,
Наполним полнее стаканы
И выпьем за тех, которым
Питаться кашей овсяной.