Д - И |
МЫ РЕЧИ ПРОИЗНОСИМ
Бывает,
Что мы речи произносим
У гроба
По написанной шпаргалке.
О, если б мертвый видел,
Как мы жалки,
Когда в кармане
Скорбь свою приносим.
И так же радость
Делим иногда,
Не отрывая взгляда
От страницы.Еще бы научиться нам
Стыдиться.
Да жаль,
Что нет шпаргалки
Для стыда.Все будет также после нас, а нас не будет,
Когда нам мир сполна воздаст - у мира не убудет.
По небу скатится звезда слезой горючей
И не останется следа - обычный случай.
Я вроде смерти не боюсь, хотя нелепо
Порвать загадочный союз земли и неба.
Хотя бы ниточкой одной, едва заметной
Став одинокой тишиной на рощей летней,
Негромкой песней у огня, слезою поздней...
Но так же было до меня и будет после.
И все ж расстаться нелегко со всем, что было
И то, что радостью влекло и что постыло.
Но кто-то выйдет в первый раз вновь на дорогу,
И сбросит листья старый вяз у наших окон ....
Всё будет также после нас - и слава богу.Не замечаем, как уходят годы.
Спохватываемся,
Когда они пройдут.
И все свои ошибки и невзгоды
Выносим мы на запоздалый суд.И говорим:
,,Когда б не то да это,
Иначе жизнь мы прожили б свою…”
Но призывает совесть нас к ответу
В начале жизни а не на краю.Живите так, как будто наступает
Тот самый главный,
Самый строгий суд.
Живите, словно дарите на память
Вы жизнь свою тем, что потом придут.
Сколько прожил на земле старик!
Пережил эпохи, поколенья.
А по сути жизнь его лишь миг -
Девяностолетнее мгновенье.Никто не знает наперед,
Когда и как умрет.
Смерть тайну страшную свою
От смертных бережет,
Приходит без предупрежденья,
Чтобы о ней не думал ты.
И может, в этом проявленье
Ее бессмертной доброты.
Всю жизнь он прожил со своей подругой.
И хоть он с ней не мог душой стареть,
Любовь всегда кончается разлукой -
Ведь кто-то должен первым умереть.
И если смертным суждено расстаться, -
Уйти, быть может, легче, чем остаться.
Жизнь нам не смертью страшна.
А, поверьте,
Жизнь нам страшна ожиданием смерти.Эта мысль, к добру иль не к добру,
В полусне мелькнула на рассвете:
Если я когда-нибудь умру,
Жил ли я действительно на свете?..Пусть будет смерть, как вдохновенье,
Пусть будет взлет души такой,
Чтобы в последнее мгновенье
Всю жизнь, весь мир забрать с собой!В коротком жизненном походе
Я до сих пор понять не мог,
Что жизнь принадлежит природе,
А нам дана на краткий срок.
Да, это как дамоклов меч -
Что мне когда-нибудь с годами
Придется в землю, в землю лечь.
А я ее топчу ногами...
С невольным страхом смерть своих друзей
Мы позабыть стараемся скорей,
И лишь одно оправдывает нас,
Что неизбежен наш смертельный час.
За то, что жизнь нам все еще дана,
Мы вроде перед мертвым виноваты.
И может, эта горькая вина
и есть та боль, святая боль утраты.
СОЛОВЬИ
http://militera.lib.ru/poetry/russian/dudin/04.html
Свой добрый век мы прожили как люди
И для людей.
Г. Суворов
Жизнь в самом деле дружит с нами.
Живи, душой не холодей
И делай так, чтоб люди знали,
Что жизнь ты прожил для людей.
Когда тебя совсем не будет
И время память запрядет,
Пусть о тебе промолвят люди:
«Он вышел, он сейчас придет».
1956
Я
Все Я да Я... А что такое Я?
Трагедия земного бытия.
Сближение, рождение и тлен,
И бесконечность вечных перемен,
Устроенное мудро и хитро
Вселенной беспокойное ядро,
Природы совершенство и венец,
Гармонии начало и конец,
Победы безымянные холмы,
Где Я навеки переходит в Мы,
Над грозными провалами — успех
И искупленье преступленья всех,
Объединенье множества имен,
Связь поколений и тоска времен,
Ликующая над судьбой большой
Земная плоть с космической душой?
Извечная основа бытия —
Мое неумирающее Я!
1971
Маленькая смерть для маленьких людей,
Серой мышью бродит среди серых дней,
С плюшевой игрушкой, бант на голове,
Тихо-тихо ходит, будто не к тебе…
В двери не стучится, в окна не скребет,
В тени затаится, - за сердце возьмет…
Сердце от испуга громко застучит..
Раз – и оборвется… Надорвалась нить…
Серый день осенний, желтая листва,
Тихая могила… Жухлая трава…
Слушай плач деревьев в пелене дождя,
Грустная история… Может, про тебя?
ЧЕЛОВЕКА УБИЛИ
Помню дальнюю балку,
мостик ветхий, гнилой
и летящую бабу
на кобыле гнедой.
В сером облаке пыли,
некрасива, бледна,
«Человека убили!» —
прокричала она.
Я забыть не сумею,
покуда живу,
как бежали за нею,
бросив косы в траву.
Он, печальный и странный,
лежал за бугром
с незаметною раной
под последним ребром.
Был он кем-то безвинно
из-за денег убит...
Помню темную глину,
слышу цокот копыт.
Бабу в облаке пыли
вижу я и во сне.
«Человека убили!» —
крик истошный во мне.
Трудно жить мне на свете,
трудно слышать тот крик.
К человеческой смерти
я еще не привык.
Не однажды я видел,
как о том ни тужи,
незаметную гибель
человечьей души.
И в товарище старшем
среди суеты
мне угадывать страшно
неживые черты.
Видеть это не в силе.
Стиснув зубы, молчу.
«Человека убили!» —
я вот-вот закричу.
1957
Я товарища хороню.
Эту тайну я хмуро храню.
Для других он еще живой.
Для других он еще с женой,
для других еще с ним дружу,
ибо с ним в рестораны хожу.
Никому я не расскажу,
Никому -
что с мертвым дружу.
Говорю не с его чистотой,
а с нечистою пустотой.
И не дружеская простота -
держит рюмку в руке пустота.
Ты прости,
что тебя не браню,
не браню,
а молчком хороню,
Это что же такое,
что?
У меня не умер никто,
и немного прожито лет,
а уж стольких товарищей нет.
1957
УХОДЯТ МАТЕРИ
Р. Поспелову
Уходят наши матери от нас,
уходят потихонечку,
на цыпочках,
а мы спокойно спим,
едой насытившись,
не замечая этот страшный час.
Уходят матери от нас не сразу,
нет —
нам это только кажется, что сразу.
Они уходят медленно и странно
шагами маленькими по ступеням лет.
Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,
им отмечаем шумно дни рожденья,
но это запоздалое раденье
ни их,
ни наши души не спасет.
Все удаляются они,
все удаляются.
К ним тянемся,
очнувшись ото сна,
но руки вдруг о воздух ударяются —
в нем выросла стеклянная стена!
Мы опоздали.
Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
как тихими суровыми колоннами
уходят наши матери от нас...
1960
ОГРАДА
В. Луговскому
Могила,
ты ограблена оградой.
Ограда, отделила ты его
от грома грузовых,
от груш,
от града
агатовых смородин.
От всего,
что в нем переливалось, мчалось, билось,
как искры из-под бешеных копыт.
Все это было буйный быт —
не бытность.
И битвы —
это тоже было быт.
Был хряск рессор
и взрывы конских храпов,
покой прудов
и сталкиванье льдов,
азарт базаров
и сохранность храмов,
прибой садов
и груды городов.
Подарок — делать созданный подарки,
камнями и корнями покорен,
он, словно странник, проходил по давке
из-за кормов и крошечных корон.
Он шел,
другим оставив суетиться.
Крепка была походка и легка
серебряноголового артиста
со смуглыми щеками моряка.
Пушкинианец, вольно и велико
он и у тяжких горестей в кольце
был как большая детская улыбка
у мученика века на лице.
И знаю я — та тихая могила
не пристань для печальных чьих-то лиц.
Она навек неистово магнитна
для мальчиков, цветов, семян и птиц.
Могила,
ты ограблена оградой,
но видел я в осенней тишине:
там две сосны растут, как сестры, рядом —
одна в ограде и другая вне.
И непреоборимыми рывками,
ограду обвиняя в воровстве,
та, что в ограде, тянется руками
к не огражденной от людей сестре.
Не помешать ей никакою рубкой!
Обрубят ветви —
отрастут опять.
И кажется мне —
это его руки
людей и сосны тянутся обнять.
Всех тех, кто жил, как он, другим наградой,
от горестей земных, земных отрад
не отгородишь никакой оградой.
На свете нет еще таких оград.
1961
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
Жизнь перед Смертью -
как девочка перед женщиной. Девочка
Жизнь простодушна.
Цинична женщина Смерть.
Жизнь, по мненью Смерти,
заражена сантиментщиной.
Смерть лишена сантиментов -
попробуй умилосердь.
Старость, болезни, голод, пули,
ножи, веревки,
бомбы, стул электрический,
водка и луминал,
колеса автомобильные,
засасывающие воронки -
это оружие Смерти,
это ее арсенал.
Смерть то уколет душу
ржавой иглою сплетни,
то неудачами сдавит горло,
как будто петлей,
то заразит безволием -
страшным микробом смерти,
то перепилит совесть
надвое пилой.
Что помогает Смерти?
Трусость, расслабленность духа,
Наши самообманы,
наши "авось", "как-нибудь".
Смерть обмануть не стыдно.
Смерть - это старая шлюха.
Девочку Жизнь позорно
в чем-нибудь обмануть.
Не умирайте при жизни.
Не помогайте Смерти!
Смерть - королева снежная.
Xолоден ее плен.
Вы помогайте Жизни,
будто бы девочке Герде,
расталкивающей холод
яблоками колен...
Жизнь - обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукой
Роковые пишет письмена.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: лишь сердце потревожь,
Жизнь - обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.
Обратись лицом к седьмому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе...
К ПОКОЙНИКУ
Уж крышку туго закрывают,
Чтоб ты не мог навеки встать,
Землей холодной зарывают,
Где лишь бесчувственные спят.Ты будешь нем на зов наш зычный,
Когда сюда к тебе придем.
И вместе с тем рукой привычной
Тебе венков мы накладем.Венки те красотою будут,
Могила будет в них сиять.
Друзья тебя не позабудут
И будут часто вспоминать.Покойся с миром, друг наш милый,
И ожидай ты нас к себе.
Мы перетерпим горе с силой,
Быть может, скоро и придем к тебе.
1911-1912
ИСПОВЕДЬ САМОУБИЙЦЫ
Простись со мною, мать моя,
Я умираю, гибну я!
Больную скорбь в груди храня,
Ты не оплакивай меня.
Не мог я жить среди людей,
Холодный яд в душе моей.
И то, чем жил и что любил,
Я сам безумно отравил.
Своею гордою душой
Прошел я счастье стороной.
Я видел пролитую кровь
И проклял веру и любовь.
Я выпил кубок свой до дна,
Душа отравою полна.
И вот я гасну в тишине,
Но пред кончиной легче мне.
Я стер с чела печать земли,
Я выше трепетных в пыли.
И пусть живут рабы страстей —
Противна страсть душе моей.
Безумный мир, кошмарный сон,
А жизнь есть песня похорон.
И вот я кончил жизнь мою,
Последний гимн себе пою.
А ты с тревогою больной
Не плачь напрасно
Надо мной.
1912-1913
У МОГИЛЫ
На память об усопшем
В этой могиле под скромными ивами
Спит он, зарытый землей,
С чистой душой, со святыми порывами,
С верой зари огневой.
Тихо погасли огни благодатные
В сердце страдальца земли,
И на чело, никому не понятные,
Мрачные тени легли.
Спит он, а ивы над ним наклонилися,
Свесили ветви кругом,
Точно в раздумье они погрузилися,
Думают думы о нем.
Тихо от ветра, тоски напустившего,
Плачет, нахмурившись, даль.
Точно им всем безо времени сгибшего
Бедного юношу жаль.
1913Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящим
Я не в силах скрыть своей тоски.Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь.Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве,
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящим
Я всегда испытываю дрожь.Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
1924
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
1925
ПОСЛЕДНЯЯ ПРИСТАНЬ
Мне во дни печали ум мой рисовал
Грустную картину:
Зимний день в деревне. Я один. Настал
Час моей кончины...
И в окно гляжу я: вихрь не унялся,
Все сердито воет;
Уж мой дом он скоро, снегом занеся,
От прохожих скроет.
Вкруг меня так пусто, словно край земли -
Мой приют далекий...
Расстаюсь я с жизнью, ото всех вдали,
В тишине глубокой...
1857
КЛАДБИЩЕ В ЗАПОЛЯРЬЕ
Я видел разные погосты.
Но здесь особая черта:
На склоне сопки - только звезды,
Ни одного креста.А выше - холмики иные,
Где даже звезд фанерных нет.
Одни дощечки номерные
И просто камни без примет.Лежали там под крепким сводом
Из камня гулкого и льда
Те, кто не дожили до свободы
(Им не положена звезда)....А нас, живых, глухим распадком
К далекой вышке буровой
С утра, согласно разнарядке,
Вел мимо кладбища конвой.Напоминали нам с рассветом
Дощечки черные вдали,
Что есть еще позор
Посмертный,
Помимо бед, что мы прошли...Мы били штольню сквозь мерзлоты.
Нам волей был подземный мрак.
А поздно вечером с работы
Опять конвой нас вел в барак...Спускалась ночь на снег погоста,
На склон гранитного бугра,
И тихо зажигала звезды
Там, Где чернели Номера...О, жизнь! Я все тебе прощаю.
И давний голод в недород,
И что увлек меня, вращая,
Большой войны круговорот.Прощаю бед твоих безмерность -
Они устроены людьми.
Прощаю, как закономерность,
Измены в дружбе и любви.Для всех утрат, былых и близких,
Я оправданий не ищу.
Но даже горечь дней колымских
Тебе я все-таки прощу.И только с тем, что вечно стынуть
Придется где-то без следа,
Что должен я тебя покинуть, -
Не примирюсь я никогда.
1965
ПАМЯТИ ДРУГА
В.Радкевичу
1
Ушел навсегда...
А не верю, не верю!
Все кажется мне,
Что исполнится срок -
И вдруг распахнутся
Веселые двери,
И ты, как бывало,
Шагнешь на порог...
Мой друг беспокойный!
Наивный и мудрый,
Подкошенный давней
Нежданной бедой,
Ушедший однажды
В зеленое утро,
Холодной двустволкой
Взмахнув за спиной.
Я думаю даже,
Что это не слабость -
Уйти,
Если нет ни надежды,
Ни сил,
Оставив друзьям
Невеселую радость,
Что рядом когда-то
Ты все-таки жил...
А солнце над лесом
Взорвется и брызнет
Лучами на мир,
Что прозрачен и бел...
Прости меня, друг мой,
За то, что при жизни
Стихов я тебе
Посвятить не успел.
Вольны мы спускаться
Любою тропою.
Но я не пойму
До конца своих дней,
Как смог унести ты
В могилу с собою
Так много святого
Из жизни моей.
2
Холодное сонное желтое утро.
Летят паутинки в сентябрьскую высь.
И с первых минут пробуждается смутно
Упругой струною звенящая мысль.
Тебя вспоминать на рассвете не буду.
Уйду на озера, восход торопя.
Я все переплачу
И все позабуду,
И в сердце как будто не будет тебя.
Останется только щемящая странность
От мокрой лозы на песчаном бугре.
Поющая тонкая боль,
Что осталась
В березовом свете на стылой заре.
1966
СМЕРТЬ
То сказано глупцом и признано глупцами,
Что будто смерть для нас творит ужасным свет!
Пока на свете мы, она еще не с нами;
Когда ж пришла она, то нас на свете нет!
Октябрь 1814
МОГИЛА
В лоне твоем глубоком и темном покоится тайно
Весь человеческий жребий. Скорби рыданье,
волнение
Страсти навеки в твой засыпают целебный приют,
Мука любви и блаженство любви не тревожат
там боле
Груди спокойной. О жизнь, ты полная трепета
буря!
Только в безмолвно-хранительном мраке могилы
безвластен
Рок... Мы там забываемся сном беспробудным,
быть может
Сны прекрасные видя... О! там не кипит,
не пылает
Кровь, и терзания жизни не рвут охладевшего
сердца.
1828
СЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ
Элегия
http://ilibrary.ru/text/1168/p.1/index.html
(Второй перевод из Грея) http://zhurnal.lib.ru/c/cherfas_s/elegy.shtml
ВЧЕРА, О СМЕРТИ РАЗМЫШЛЯЯ
Вчера, о смерти размышляя,
Ожесточилась вдруг душа моя.
Печальный день! Природа вековая
Из тьмы лесов смотрела на меня.И нестерпимая тоска разъединенья
Пронзила сердце мне, и в этот миг
Всё, всё услышал я — и трав вечерних пенье,
И речь воды, и камня мертвый крик.И я, живой, скитался над полями,
Входил без страха в лес,
И мысли мертвецов прозрачными столбами
Вокруг меня вставали до небес.И голос Пушкина был над листвою слышен,
И птицы Хлебникова пели у воды,
И встретил камень я. Был камень неподвижен,
И проступал в нем лик Сковороды.
И все существованья, все народы
Нетленное хранили бытие,
И сам я был не детище природы,
Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!
1936
ЗАВЕЩАНИЕ
Когда на склоне лет иссякнет жизнь моя
И, погасив свечу, опять отправлюсь я
В необозримый мир туманных превращений,
Когда мильоны новых поколений
Наполнят этот мир сверканием чудес
И довершат строение природы,—
Пускай мой бедный прах покроют эти воды,
Пусть приютит меня зеленый этот лес.
Я не умру, мой друг. Дыханием цветов
Себя я в этом мире обнаружу.
Многовековый дуб мою живую душу
Корнями обовьет, печален и суров.
В его больших листах я дам приют уму,
Я с помощью ветвей свои взлелею мысли,
Чтоб над тобой они из тьмы лесов повисли
И ты причастен был к сознанью моему.
Над головой твоей, далекий правнук мой,
Я в небо пролечу, как медленная птица,
Я вспыхну над тобой, как бледная зарница,
Как летний дождь прольюсь, сверкая над травой.
Нет в мире ничего прекрасней бытия.
Безмолвный мрак могил — томление пустое.
Я жизнь мою прожил, я не видал покоя:
Покоя в мире нет. Повсюду жизнь и я.
Не я родился в мир, когда из колыбели
Глаза мои впервые в мир глядели,—
Я на земле моей впервые мыслить стал,
Когда почуял жизнь безжизненный кристалл,
Когда впервые капля дождевая
Упала на него, в лучах изнемогая.
О, я недаром в этом мире жил!
И сладко мне стремиться из потемок,
Чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок,
Доделал то, что я не довершил.
1947
Когда бы я недвижным трупом
Лежал, устав от бытия,—
Людским страстям, простым и грубым,
Уж неподвластен был бы я.Я был бы только горстью глины,
Я превратился бы в сосуд,
Который девушки долины
Порой к источнику несут.К людским прислушиваясь тайнам
И к перекличке вешних птиц,
Меж ними был бы я случайным
Соединением частиц.
Но и тогда, во тьме кромешной,
С самим собой наедине,
Я пел бы песню жизни грешной
И призывал ее во сне.
1957
Я с Анной Франк сидел на чердаке
и к шорохам прислушивался молча.
Меня в теплушке обнял Януш Корчак -
моя рука была в его руке.
Нас погрузили в длинный эшелон…
Нас было много или было мало?
Я столько раз убит, распят, сожжен -
и вот опять все началось сначала.
Меня сожгут - но хватит ли огня?
Меня убьют случайно и по смете.
И день и ночь, который год, меня
томит меня мое смертельное бессмертье.
Бывал я молод и бывал я стар,
я умирал прилюдно и в пустыне.
Еще я шел по Львовской в этот яр,
где памятника нету и поныне,
где до сих пор ручья иссохший след,
и тот обрыв, вздымающийся круто.
А впрочем, то, что памятника нет,
наверно, тоже памятник чему-то.
Меня сожгут - но хватит ли огня?
Меня убьют случайно и по смете.
И день и ночь, который год, меня
томит меня мое смертельное бессмертье.
Смерть Дон Кихота
Не смотрит вдаль из-под руки,
и Росинант под ним не пляшет.
Остановились ветряки
И больше крыльями не машут.
В углу пылится старый щит,
Копье сломал он о колено.
Он благонравен, он лежит
и умирает постепенно.
Он видит все таким как есть,
Вот хлеб. Вот мельница. И палка.
Теперь живите, Ваша честь!
Неужто вам фантазий жалко?
Но утончилась века нить,
Он завещание марает…
Теперь бы только жить и жить,
А он, о боже, умирает.
Не отличив добра от зла,
не отделив от света темень,
он понял: жизнь его прошла,
верней, не жизнь, а просто время.
Невыносимо бытие!
И жизнь – ненужная докука.
О Дульсинея! От нее
и вправду крепко пахнет луком.
И что ему в ее красе?
Теперь всему он цену знает.
Он понял все. И стал как все
И потому он умирает.
За золотою гробовою крышкой
Я шел и вспоминал о нем в тоске —
Быть в тридцать лет мечтателем, мальчишкой,
Все кончить пулей, канувшей в виске!
И, старческими веками слезясь,
В карете мать тащилась за друзьями
Немногими, ноябрьской стужи грязь
Месившими, к сырой далекой яме.
В открытый гроб сквозь газ на облик тленный
Чуть моросил серебряный снежок.
И розы рдели роскошью надменной,
Как будто бы их венчики не жег
Полярный мрачный ветер. А она,
На гроб те розы бросившая кровью,
От тяжкой красоты своей томна,
Неслась за птицами на юг к зимовью.
1918
Листья падали, падали, падали,
И никто им не мог помешать.
От гниющих цветов, как от падали,
Тяжело становилось дышать.
И неслось светозарной пение
Над плескавшей в тумане рекой,
Обещая в блаженном успении
Отвратительный вечный покой.
Зеленою кровью дубов и могильной травы
Когда-нибудь станет любовников томная кровь.
И ветер, что им шелестел при разлуке:"Увы",
"Увы" прошумит над другими влюбленными вновь.
Прекрасное тело смешается с горстью песка,
И слезы в родной океан возвратятся назад...
"Моя дорогая, над нами бегут облака,
Звезда зеленеет и черные ветки шумят..."
Оттого и томит меня шорох травы,
Что трава пожелтеет и роза увянет,
Что твое драгоценное тело, увы,
Полевыми цветами и глиною станет.Даже память исчезнет о нас...
И тогда Оживет под искусными пальцами глина
И впервые плеснет ключевая вода
В золотое, широкое горло кувшина.И другую, быть может, обнимет другой
На закате, в условленный час, у колодца...
И с плеча обнаженного прах дорогой
Соскользнет и, звеня, на куски разобьется.
Смотрю на дымку сизого заката,
На очертанья неподвижных гор,
И все, что волновало грудь когда-то,
Вдруг встало предо мной, туманя взор.
Я знаю — «все течет» — проходит все, увы,
По формуле бессмертной Гераклита:
Дыханье ветерка, улыбка, шум травы
И голос дружбы, болью перевитый.
Все может жизнь мне дать: и позднее признанье,
Быть может, даже славу и любовь,
Но не сберечь листвы от увяданья
И молодости не вернуться вновь.
1957
ЖИЗНЬ ТВОЯ
Ты прожил жизнь. Чего еще ты хочешь?
Ты не болел проказой и чумой
И, спотыкаясь, средь полярной ночи
Не брел в тоске с дорожною сумой.
Ты получил незримые награды
И кубок счастья осушал до дна.
Зеленых звезд ночные кавалькады
Ты наблюдал сквозь легкий полог сна.
Ты властвовал над юными сердцами
И сам, любя, чужим сердцам служил.
В своей душе негаснущее пламя
Ты сохранил и землю ты любил.
Ты прожил жизнь. Чего еще ты хочешь?
Пусть гром небесный грянет над тобой,
Пусть в час прощальный ты закроешь очи,
Ты прожил жизнь, хранимую судьбой.
1980, Москва
Как сладостно, проживши жизнь счастливо,
Изведав труд и отдых, зной и тень,
Упасть во прах, как спелая олива
В осенний день.Смешаться с листьями... Навеки раствориться
В осенней ясности земель и вод.
И лишь воспоминанье, точно птица,
Пусть обо мне поет.
1920
ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕН КРАСНОАРМЕЕЦ
Куда б ни шел, ни ехал ты,
Но здесь остановись,
Могиле этой дорогой
Всем сердцем поклонись.
Кто б ни был ты - рыбак, шахтер,
Ученый иль пастух, -
Навек запомни: здесь лежит
Твой самый лучший друг.
И для тебя и для меня
Он сделал все, что мог:
Себя в бою не пожалел,
А родину сберег.
1942
Когда мой дух растает
В рассветной тишине,
И новый день настанет,
Забудьте обо мне.
Угасла с жизнью дружба,
И не скорблю о ней.
И памяти не нужно.
Забудьте обо мне.
Кого легко любила,
Сгорели, как в огне.
Наш новый дом – могила.
Забудьте обо мне.
Простите, не взыщите,
Но даже и во сне
Не надо, не ищите.
Забудьте обо мне.
